Материалы нескольких ученых о символическом использовании монет.
Начнем с фрагментов статьи Деборы Карлсон о мачтовых монетах.
Более 50 лет назад археолог Питер Марсден (1965) описал древний обычай класть монету под основание мачты корабля, то есть, большой деревянный блок, установленный на киле и бревнах около центра судна. Марсден, который в то время занимался работой о "корабле Блэкфрайарс" из реки Темзы в Лондоне, сравнил древний феномен мачтовой монеты с современной традицией "монеты на удачу", до сих пор распространенной на верфях по всему миру. Опрос лондонских корабельщиков подтвердил, что использование "монет на удачу" было распространено в Британии в начале XX века, а Эдуардо Риккарди заметил, что такой же обычай практиковался на верфях Бодрума (Турция) еще в 1982 году. Нахождение мачтовых монет в многочисленных средневековых и послесредневековых кораблях, потерпевших крушение, позволяет предположить, что помещение монеты в трюм, либо во врезку мачты, либо вдоль киля, относится к наиболее давним древним морским обычаям.
Значение мачтовых монет
В современных попытках истолковать "смысл" мачтовых монет, этот феномен часто рассматривается исключительно в контексте кораблей. Лишь немногие исследователи знают, что существует обширный корпус современного нумизматического материала, полученного в результате наземных раскопок, которые являются во много похожими на мачтовые монеты и дают много для понимания мотивов, лежащих в основе соответствующей традиции. Мы можем приблизиться к пониманию интересного контекста использования мачтовых монет в древнем мире, обратив внимание на довольно распространенную современную традицию монет на удачу и коснувшись более ранних археологических и литературных свидетельств о намеренном размещении закладных монет (монет в честь заложения фундамента, основания здания) внутри и под архитектурными элементами, такими как оштукатуренные стены и мозаичные двери.
Майкл Дондерер дает единственную подробную трактовку римской традиции закладных монет, представляя полный каталог монет, найденных под мозаичными мостовыми и крышами на 72 объектах в 15 современных странах. Самый ранний пример, из Остии, датируется первой половиной III века до н. э., но данные Дондерера указывают на заметное увеличение частоты нахождения местных закладных монет в IV веке нашей эры. Кроме того, он приводит 11 сообщений о монетах в стенной штукатурке, а также несколько необычных и любопытных иллюстраций традиции закладных монет. Одна из них - монета Домициана, обнаруженная внутри бронзовой двери римского дома сената (курии) во время его переноса в собор Святого Иоанна Латеранского в 1660 году. Другой пример - обнаружение бронзовой монеты в интерьере статуи Геркулеса в Риме. В дополнение к этим примерам я могу добавить сестерций Клавдия, прекрасно сохранившийся и почти не использовавшийся, извлеченный со дна резервуара на римском форуме в Валерии (Испания), и монета Тиберия внутри железного элемента, закрывающего подножие дубовой сваи с реки Купа в Хорватии (римская Паннония).
Традиция размещения закладных монет, которая чтилась на суше, часто игнорировалась археологами, и причина их равнодушия, по-видимому, кроется в том, что трудно, а в некоторых случаях и невозможно, отличить монету, которая была намеренно помещена в качестве символа удачи, от той, которая была просто потеряна. Это особенно справедливо для монет, извлеченных из основания фундаментов зданий, где такие мелкие предметы, как монеты, способны проскользнуть незамеченными через межплиточные пространства больших камней. Так, у Витрувия, знаменитого древнего архитектора, в рецепте для создания прочного щебневого фундамента указано, что бригады мужчин должны уплотнять камни наименьшего размера деревянными колотушками; в результате такого устройства можно было случайно потерять мелкие предметы, таких как монеты. Однако он не говорил о включении закладных монет в процессе строительства. Конечно, монеты, найденные в трюме корабля, - столь же неоднозначное и ожидаемо частое явление. Однако сохранность монет, найденных в отдельных, герметичных условиях, таких как ступени мачт, тротуары и двери, теперь достаточно хорошо документирована, чтобы стать доказательством того, что эти монеты являются частью сознательного и широко распространенного обычая в древнеримском мире, который подходил для различных мест: домашних, гражданских, священных или морских.
По мнению Дондерера, закладные монеты функционировали как миниатюрные святыни, приносимые в знак благодарности за успешное строительство или в качестве просьбы о божественной защите в будущем, или и то и другое. Древняя практика вкладывания монеты, статуэтки, таблички с проклятиями или другого магического предмета была одним из способов обращения к духам подземного мира, которые могли совершать сверхъестественные действия. Во многих домашних подношениях, упомянутых Дондерером, точное происхождение монеты не было зафиксировано или неизвестно, но имеющиеся данные свидетельствуют о предпочтении дверных проемов, где, как и на перекрестках, по поверью, собирались такие хтонические духи (существа, изначально олицетворявшие собой дикую природную мощь земли, подземное царство и т. д.).
В качестве альтернативы было высказано предположение, что использование бронзовых монет мелкого номинала в качестве мачтовых монет связано с древним обычаем класть такие монеты в могилу. В античном мире монеты часто находят по одиночке или целыми коллекциями как при кремации, так и при ингумации (размещение тела умершего человека в землю); если сохранился скелет, монета (монеты) может быть помещена в рот, в одну руку, около головы или свободно лежать в могиле. Древнегреческие и древнеримские авторы описывают погребальную монету как плату в загробном мире паромщику Харону, который отвечал за перевозку мертвых душ через реку Ахерон в Аид. За прохождение требовалось заплатить самым мелким номиналом древнегреческой бронзовой монеты - оболом. Однако трудно представить себе, что эти практически недоступные монеты, замурованные под мозаичным тротуаром или под мачтой корабля, функционировали в таком же качестве; более того, мысль о том, что члены экипажа судорожно пытаются разблокировать мачту тонущего корабля, чтобы достать мачтовую монету, непрактична, если не сказать, нелогична. Напротив, античные авторы полагают, что величайшей несправедливостью для моряка, погибшего в море, было остаться непогребенным, а данные археологии показывают, что традиция "обола для Харона" отнюдь не была универсальной.
Мачтовые монеты как закладные монеты
Древнеримские авторы не упоминают о применении в быту закладных монет, хотя в тексте Тацита, древнеримского историка, о повторном посвящении недавно восстановленного главного храма Рима, Капитолия, 21 июня 70 г. н. э., после гражданских беспорядков и политической неопределенности Года четырех императоров (68-69 г. н. э.), есть интересный и актуальный эпизод: "В фундамент были брошены золотые и серебряные подношения и девственные руды, никогда не плавившиеся ни в одной печи, но сохранившиеся в своем естественном состоянии. Прорицатели ранее постановили, что ни один камень или золото, предназначенные для других целей, не должны осквернять строение". Для Тацита, закладка Капитолия символизировала выход из политической смуты предыдущих десятилетий; это понимание нашло отражение в сведениях, оставленных тогдашним биографом Светонием. Согласно этим отрывкам, восстановление Капитолия представляет собой первый крупный религиозный акт, который не сопряжен с признаками лицемерия или осквернения ни в одном из текстов. Подношение необработанных металлов, о котором говорит Тацит, как часть религиозной церемонии, связанной с повторным посвящением старейшего и самого важного храма Рима, может представлять собой отход от обычного подношения монет или металлов, предназначенных для другой цели.
Главная роль, которую играют закладные металлы или закладные монеты в освящении религиозного сооружения, подчеркивает их историческое значение как для древних, так и для нашего времени. Закладные монеты были обнаружены в древнегреческих святилищах женских божеств в Перахоре, Приене и Эфесе; в последнем находился храм Артемиды, один из древнейших и наиболее величественных мраморных храмов Малой Азии. Этот храм, входящий в число семи чудес древнего мира, был построен под покровительством лидийского царя Креза в середине VI века до нашей эры. При раскопках фундамента храма британскими археологами в 1904-1905 гг. были обнаружены остатки более ранних напластований, датируемых, по разным данным, концом VIII - началом VI века до нашей эры. Находки с самых ранних уровней, которые лежали под фундаментными камнями из зеленого сланца и поверх нетронутого песка, состоят из почти 100 простых монет из электрума, природного сплава золота и серебра. Многие из этих 93 протомонет были разбросаны среди фундаментов, но 19 экземпляров были найдены вместе, в небольшом керамическом горшке трех различных типов: грубые металлические болванки, напоминающие маленькие слитки или грубые гири; монеты с обработанной поверхностью; и штампованные монеты с изображением козла или петуха на аверсе и одной или несколькими квадратными врезными метками на реверсе.
Любопытно, что, похоже, именно древние римляне вывели закладные монеты из этого специфически религиозного контекста в светский, адаптировав этот ритуал для использования в римских домах, на публичных объектах и кораблях. Эта адаптация, как мне кажется, является частью более широкого процесса приватизации религии, о чем свидетельствует домашнее поклонение ларам, группе уникальных римских богов, которые представляют собой защитных духов предков. Одним из последствий странного развития древнеримской религии является то, что в ней весь акцент сделан не на богах или мифах, тем более не на смысле религиозных действий, а исключительно на ритуалах и их точном повторении. Для римлян в гораздо большей степени, чем для греков до них, дом функционировал как место частного поклонения: "Если pax deorum, религиозную основу, защищавшую Рим, можно было увидеть защищенной публично в священнодействиях в храме Юпитера на Капитолии, то ежедневно она поддерживалась поклонением домашним божествам в семейном lararia (ларариум – святилище, где члены семьи молились и приносили жертвы ларам). Храм Весты в центре Форума, в котором горел вечный огонь города, был не чем иным, как копией очага, который поддерживал жизнь в каждом римском доме".
При раскопках древнеримских домов по всему Средиземноморью было найдено множество археологических примеров ларариума. Из многочисленных подношений, совершаемых в честь ларов, Варрон, древнеримский историк, рассказывает, как молодая жена, войдя в дом мужа, кладет асс (название древнеримской медной монеты) на алтарь семейного лара, который она несла на ноге; возможно, подобная церемония освящала недавно построенный корабль? В этой связи полезно отметить, что лары, занимающие центральное место в древнеримской домашней религии, также существовали в различных специализированных формах и обитали в многочисленных местах: "частные поля и ager Romanus (географическая сельская местность, окружающая город Рим), дороги и перекрестки, дома, районы, город... поле битвы во время войны, даже море, когда речь идет о мореплавателях, - все это имеет своего лара или ларов".
Итак, свидетельства, предоставленные более чем пятью десятилетиями морской археологии, говорят о том, что традиция мачтовых монет была исключительно римским явлением, впервые появившимся во II веке до н. э., вскоре после того, как римляне начали чеканить монеты. Однако этот обычай не был исключительно морским; скорее, он возник на основе давней религиозной традиции, которую можно обнаружить при освящении самых ранних греческих храмов. Эта традиция продолжалась и в римскую эпоху, о чем свидетельствует описание Тацитом освящения Капитолия в 70 г. н. э., но, судя по всему, она была одновременно одомашнена или секуляризирована для использования в домах, на кораблях и в гражданских зданиях. По этим причинам я считаю, что неправильно характеризовать мачтовые монеты как "монеты на удачу". Такое описание преуменьшает значимость того, что в древности было глубоко укоренившимся религиозным ритуалом, обрамляя его в менее убедительную и менее уместную современную терминологию. Несмотря на то, что в античной литературе нет сведений о специальном использовании мачтовых монет, их обнаружение по меньшей мере в 13 древних затонувших кораблях дает нам возможность взглянуть на ритуальные обычаи, с помощью которых древние корабельщики и моряки освящали свои суда как свои дома в море.
Материал Хеннинга Хеннингсен о мачтовых монетах.
Согласно распространенному поверью, монету кладут под "мачту на счастье". В Германии ее иногда называли "Glucksgeld", в Дании "lykkeskilling", в Англии "coin for luck". Такая монета означает, что на борту корабля всегда есть деньги. Считается, что она также приносит богатство. Корабль должен быстро и выгодно путешествовать, чтобы приносить деньги судовладельцам, поэтому монета также означает попутный ветер, скорость и удачу, а для небольших судов - удачную рыбалку. Считается, что серебро обладает оберегающей силой, поэтому монеты также предохраняли корабль от всякого зла, например от колдовства и "дурного глаза", а также от кораблекрушения и, если точнее, от молнии. Таким образом, и судовладельцы, и моряки видели пользу в этом обычае. Не народным поверьем, а скорее литературным или научным предположением является мнение, что мачтовая монета означает подношение кораблю или духу дерева, из которого сделана мачта. Некоторые считают, что это может быть жертвоприношение ветру, но это звучит очень надуманно, поскольку в действительности монету не приносят в жертву, например, бросая ее в море. Некоторые авторы утверждают, что монета, по крайней мере, первоначально, предназначалась для использования командой, если корабль терпел крушение и моряки тонули, в качестве платы паромщику Харону за проезд через реку Стикс, как обол во рту мертвеца. Однако я должен признаться, что мне это не кажется убедительным.
Под мачтой может быть одна или несколько монет, а под одной или несколькими мачтами - несколько монет. Монеты должны быть из драгоценного металла, по возможности из золота, но как минимум из серебра. Чем выше проба, тем лучше. В действительности многие монеты были из меди или бронзы. Совершенно невероятно утверждение, что на английских судах под мачту часто клали фунтовую банкноту. Должно быть, это был как минимум золотой суверен. Монеты с изображением портрета короля или президента следует класть лицевой стороной вверх.
Считается, особенно в Германии, что монеты должны быть как можно более старыми, но в других странах говорят, что это должны быть современные деньги, относящиеся к периоду постройки корабля. Монеты 1777 года считались особенно удачными в свое время, поскольку "7" – это счастливое число.
Согласно немецкой традиции, иностранная валюта лучше, чем собственные национальные деньги. Так, на острове Рюген английские или датские монеты часто предпочитали немецким.
Чтобы сохранить монеты, например, для недопущения окисления меди, перед тем как положить их в отверстие, его могли заполнить жиром. Их также можно было завернуть в холст или обмакнуть в смолу.
Материал Джона Стюарта Хаффстота о закладных монетах
Исследователи Университета Луисвилля, работавшие в Торре-де-Пальма (Рим), обнаружили в базилике девять древнеримских монет из медного сплава в сезон раскопок 1983 года. Монеты, датируемые 335-361 гг. н. э., были найдены спрятанными в полу перед восточной апсидой (Восточной часовней), в непосредственной близости от алтаря. Здесь были выявлены два уровня пола. Верхний состоял из прямоугольных плит серого, розового и белого мрамора. Эти плиты покоились на фрагментарном нижнем полу из твердого гипса/минерала толщиной 2-3 сантиметра). Монеты были вложены в этот плотный гипсоподобный материал. Очевидно, их поместили туда, когда гипс был еще влажным/вязким, в момент установки. Предположительно, монеты представляют собой жертвенный акт со стороны рабочих (или других лиц), участвовавших или присутствовавших при этом. Определить точную природу этого акта не так-то просто. Однако, несмотря на то что близость хранилища к алтарю наводит на мысль о связи с христианством, но на самом деле жертвоприношение в виде монет восходит к языческим обычаям.
Жертвоприношение — это элемент иудейских корней христианства, но для него требовались различные животные, зерно, вино и/или ладан, а не монеты. Более того, присутствие священника было необходимо, если речь шла о святилище, но неравномерное расположение монет говорит о том, что к этому приложили руку несколько человек и что выбор места для окончательного и точного размещения монет был индивидуальным.
В посланиях к Римлянам и Филиппийцам апостол Павел вводит понятие духовной жертвы, согласно которому все дела веры могут быть жертвой, угодной Богу (Рим. 12.1; 15.16; Фил. 2.17; 4.18). В своем первом послании Петр также упоминает о духовных жертвах, причем, что интересно, упоминая о метафорических строительных камнях и строительстве духовного дома (1 Пет. 2.4 - 2.8) - контекст, который в некоторой (косвенной) степени перекликается с контекстом Торре-де-Пальма. Возможно, свобода поиска индивидуальных проявлений жертвенности, о которой говорили Павел и Петр, способствовала новизне формы почитания, выраженной в этом монетном вкладе. Однако более вероятным представляется то, что это хранение проистекало из простой (и привычной?) языческой практики, а не из эзотерической духовной метафоры, заключенной в далеких патристических писаниях.
Обычай использовать монеты в качестве талисманов, вкладывая их в строительные конструкции зданий, известен и сегодня: строители и/или заказчики часто замуровывают в стену здания монету, религиозную медаль или какой-либо "талисман удачи" в подходящий момент во время строительства. Вложение монет в базилику в IV веке вполне может быть предшественником подобной культурной практики.
